Ловцу частичек бытия

Тропинка к храму

До сих пор мы говорили о не шибко презентабельных объектах. Ну, и, соответственно, пробовали их выразительно снимать. Считаю, это весьма благородная задача. Гораздо худшее действо – делать конфетку сами понимаете, из чего. Хотя, решение и подобного рода профессиональной задачи непременно должно входить в арсенал снимающего человека. Тем более – профессионала.
На самом деле, умелое владение такими средствами как ракурс, фокус и момент – залог успеха, как, впрочем, и чувство цвета, фактуры и формы объектов. Весь вопрос – какого успеха? Коммерческого? Карьерного? Творческого? Личного? Здесь-то и кроется главная ловушка. Дело в том, что та самая «матрица» которая доминирует в современном фотографическим мире, заточена именно под коммерческий сегмент. Это я говорю о фотографической деятельности «офф-лайн». «Он-лайн» довлеет серая масса, представленная разномастными «фотками.ру». Это не хорошо и не плохо. Такова данность. Но и в данном сегменте идеалом для ее участников является все же коммерчески успешные фотопроекты. То есть, «не продается вдохновенье – но можно фоточку продать». А, просто ты хочешь восхитить свои фотоискусством близких людей? Лукавишь, брат! Как минимум, тебе будет приятно, ежели твоя фоторабота будет опубликовано в престижном журнале или на популярном сайте. И разве ты откажешься от гонорара?
Считается, коммерческий успех – штука капризная. Сегодня тебя заказчики любят, завтра – недолюбливают… Опять же, конкуренция в фотоиндустрии весьма высока. Но хитрость в том, что капризен любой успех вообще. Даже личный. На моем веку целый ряд фотодеятелей взлетали на вершину «фотографического олимпа» и скатывались с него. Причем, не с треском, а гладко, бесшумно. Незаметно. Это же относится и к «гуру фотографии».  Незыблемыми, пожалуй, в фотографическом мире остаются корпорации типа «Никона» или «Кенона». Хотя и на этом поле происходят некоторые изменения. Например: и куда делась «Минолта». Ах, заводы купила корпорация «Сони»? Опять корпорация…
Там, где речь идет о фотографической индустрии, мыслить надобно категориями бизнеса. Любой проект нуждается в раскрутке, капиталовложениях, информационной поддержке, мифотворчестве. Самый красивый миф – «Лейка». Некоторые советские объективы при грамотном юстировании не уступали «леечным». Но под них не создали мифологии. А вот под дерьмовую «ЛОМО» - создали. Вот ведь, какая хреновина, понимаешь… Не стоит верхоглядствовать на коммерческие проекты. Данные занятия так же требуют креативного подхода. Хитрость в том, что учиться надо для раскрутки «мега-проектов» не по учебникам фотографии или книжкам эстетической направленности, а посредством пособий по маркетингу. Есть еще одна составляющая, особенно актуальная для России: личные связи. Надо уметь водить дружбу даже с «собакой дворника – чтоб ласкова была». Ну, кто ныне скажет, что Дмитрий Медведев – говнофотограф? Даже выдающийся кинодеятель Никита Сергеевич Михалков – и тот недавно заявил: «Дмитрий Анатольевич – очень талантливый фотохудожник. В его работах что-то есть…» А ведь киношник априори должен уметь отличать подлинное искусство от его нелепой имитации….
То, что вы прочитали выше – абрисный обзор современных фотографических проектов. Цель их одна: извлечение прибыли. Медведев, уверен, не претендует на звание «выдающегося фотомастера». Таковым его сделала армия лизоблюдов, стремящаяся получить за свой елей новые преференции. Такое движение наблюдается не только в политике. Даже в фотографическом мире имеются свои подхалимы. Отличие этого мира разве в том, что он весьма распылен, и границы творческой фотографии нечетки. Хотя, общее все же есть. Настоящих политиков несколько десятков, остальные – серая масса, которой управляют при помощи древних технологий («Политика – искусство управления человеческим стадом» - говаривал Птатон). И в фотографии существует ряд имен, которых причисляют к «гуру». Причем, среди «гуру» встречаются фотодеятели, чьи фотографические работы мало кому известны. Пример – Артем Чернов, руководитель проекта «Фотополигон». Хороший человек. Но я не знаю фотографий Артема. Но, представьте себе, этот человек даже преподает фотокомпозицию! Я спрашивал у людей, получивших образование у Артема: может, они знакомы с фотографическими произведениями, автором которых является Чернов. Люди как-то глупо улыбались – будто я нарушаю некое табу. Создается ощущение какой-то странной игры, в которой есть правила, нарушение которых воспринимается как верх неприличия. Все встает на свои места, только если ввести ключевое слово: «индустрия».
Теперь вопрос: какое из пособий будет наиболее раскупаемо: «Как заработать при помощи фотографии», или «Как красиво сфоткать»? Ответ парадоксален: и та, и другая книга будут популярны. Дело в том, что заказчик хочет именно, чтобы исполнитель красиво снял. Потому что фотограф так же работает на кого-то, кто хочет «впарить» некий продукт как можно большему числу граждан, готовых расстаться со своими кровными. Параллель – нынешнее пространство литературы. Львиная доля книжного рынка – коммерческий продукт. Но! Это не означает, что умерла настоящая литература, которая имеет шанс пережить своих создателей. Так же и в фотографии. Ну, все: поворчал – пора приступать к теме, которую я заявил.

Итак, предыдущая группа объектов, которую мы пробовали снимать, имела немало выразительных свойств. Я говорю о травах. Мы выяснили, что трава в кадре, если она не является сюжетно важной деталью, всегда смотрится настолько естественно, что… мы даже не обращаем на нее внимание. Это антураж, элемент, просто заполняющий кадр. Еще трава – архетип, «читаемый» как знак. Травы – объект природный, а природа никогда (все же - почти никогда…) не вызывает раздражения. Другое дело – объекты искусственного происхождения. К таковым относятся и архитектурные сооружения.
Конечно же, самыми популярными (в том числе и на ресурсах фотолюбителей) архитектурными объектами являются храмы. К последним я бы отнес любое культовое архитектурное сооружении. Понятное дело, храмы априори создаются, чтобы привлечь внимание. Они часть пропагандистской деятельности деятелей того или иного культа. Египетские (или американские) пирамиды – тоже суть храмы. Ну, или как минимум, культовые сооружения.
Вот, почему сумасшедшие исламисты атаковали «башни-близнецы»? А потому что считали их символом религии «золотого тельца», «шайтана» против которого правоверные заладили войну. «Близнецы» для экстремистски настроенных мусульман – модель слитков золота. Это спорное утверждение, но надо все же понять: уничтожались не люди, а прежде всего СИМВОЛ.
Самый яркий пример моих голословных рассуждений – история Иерусалимского храма. Приведу историю, которую я назвал: «Храмострой»:

…Все началось, когда люди перестали воспринимать окружающий мир как громадный, неизвестно за какие заслуги посланный… храм. Когда случился такой перелом в сознании, сказать трудно, но факт то, что строить храмы люди научились даже раньше, чем добывать, к примеру, золото. А это значит, что зачем-то святилища нам нужны. Геродот утверждал, что строить всякие святилища, алтари, статуи и храмы, а так же обычай не общаться с женщинами в храмах, а так же совершать омовения в период между познанием женщины и посещения храма, придумали египтяне. У почтенного историка, по видимости, не хватало фактического материала: египтяне сами у кого-то научились строить культовые сооружения, но истину в этом вопросе установить трудно, так как все древние храмы были (и не по одному разу!) разрушены и даже втерты в землю.
«Храмострой» во все времена был в почете, и в этом, в общем-то, нет ничего плохого, хотя бы по сравнению с «храмоломом», который (печально - но это горькая истина!) во все эпохи шагал в ногу со «храмостроем». Об этом странном взаимодействии двух процессов - строительства и разрушения - и будет мой рассказ.
Один придурок , пожелав войти в историю, решил сжечь седьмое чудо Света - храм богини Артемиды в Эфесе. Греки, узнав, с какой целью было совершено это ужасающее преступление, решили предать забвению имя этого - не человека даже - а выродка рода человеческого. Так в историю вошло имя Герострата. Имя строителя седьмого чуда Света история не сохранила…
Чем была библейская Вавилонская башня? Согласно священному тексту, она должна была ивиться средством, при помощи которого люди попытались бы заглянуть «в окна небосвода», в мир богов. А при случае и свергнуть их с престола. Как известно, боги решили не рушить плод дерзания людишек, они придумали более изощренный способ. «Сойдем же и смешаем язык их...» - так сказано в Библии. И люди поссорились сами, так и не договорившись об окончательном проекте своего дерзкого сооружения. За мифом скрывается историческая правда. В древнем Вавилоне - и это доказано археологами - действительно строились башни-храмы, самая высокая из которых достигала титанической даже по нашим временам высоты: 100 метров. Вершины башен служили местом для пожертвований, а так же использовались для астрономических наблюдений, отчего вавилоняне обладали значительными знаниями о небесных светилах. Сочинители Ветхого Завета видели мир глазами еврейского народа и странная религия вавилонян действительно наводила евреев на мысль, что те «хотят дотянуться до небес».
Сами евреи в то время не имели таких шикарных храмов. Поскольку тогда еще они являлись кочевниками, то, по прибытии на очередное место постоя, они строили времянку, «скинию», в которой ставили на хранение Ковчег Завета со скрижалями (каменными дощечками с десятью заповедями). В 966 году до Р.Х. царь Соломон в городе Иерусалиме, который он захотел превратить в культовый центр, начал строительство каменного храма. Храм подрядились возводить финикийские зодчие, а подрядчиком, поставляющим материалы и рабсилу, выступил царь Тирский Хирам, который в качестве платы требовал поставок хлеба и оливкового масла. Но слово «храм» произошло не от него. По правилу древней священной войны завоеванные города подвергалась заклятию «харем» (первоначальное значение этого слова - «тайное, отгороженное место», отсюда, кстати, произошел и «гарем» - женские покои), а все, что находится во власти заклятия - принадлежит богу, в данном случае, Яхве. Строительство велось по тем временам стремительно, и уже через шесть лет красавец из камня и ливанского кедра с внутренней отделкой из чистого золота предстал во всей своей красе. В святая святых находился Ковчег Завета, над которым простирали крылья пятиметровые херувимы.
Царствование премудрого Соломона отнюдь не было безоблачным. Грандиозная строительная деятельность легла тяжким бременем на еврейский народ. В конце царствования Соломона произошло сильное расслоение общества по доходам. Разбогатевшие на не слишком честном посредничестве при проведении строительных работ приближенные царя с презрением посматривали на простой народ, который становился все беднее от непосильных налогов. К этому времени относятся гневные выступления библейских пророков, выступавшим против социальной несправедливости и бичевавшим культы богов, служение которым требовало все новых и новых средств и разоряло народ.
Уже при сыне Соломона Равоаме храм был разграблен египетским царем Сусакимом. Это было только начало. Второй раз он основательно пострадал от «своих», точнее, от царя израильского Иоаса, а потом еще и от царя иудейского Ахаза: ему были нужны драгоценности для уплаты дани после позорных поражений в войне. Самое страшное случилось во времена царя вавилонского Навуходоносора. После порабощения Израиля, все драгоценности были вывезены в Вавилон и Ниневию, а сам храм вавилоняне сожгли и сравняли с землей. Во время разгула мародерства пророк Иеремия смог тайно вынести Ковчег Завета; он спрятал его настолько тщательно, что после смерти пророка Ковчег так и не смогли отыскать. С этого момента родилось предание о том, что найдется он только в том случае, если все (до одного!) евреи соберутся на исторической родине.
Когда евреи возвратились из вавилонского плена, сатрап Зоровавель принялся за строительство Второго Иерусалимского храма, аккурат на фундаменте Первого. Хотя внутреннее убранство его было беднее, чем у предшественника, Второй храм заметно превосходил Первый в размерах и толщине стен. Оставшиеся на родине евреи и смешанное население, самаритяне, тоже хотели принять участие в строительстве, но Зоровавель отверг их предложение, и это привело к тому, что они стали всячески препятствовать строительству. Они «накатали телегу» персидскому царю, в которой обвиняли себя же в строительстве... оборонительного сооружения. Донос принес плоды, и стройка была временно приостановлена. Умиротворению сторон помогла деятельность пророков Аггея и Захарии, которые распространили учение о том, что в построенный храм однажды придет мессия. Впоследствии к храму Зоровавеля действительно была пристроена и крепость. Все взятые вавилонянами драгоценности, по приказу персидского царя Кира, завоевавшего Вавилон, были возвращены на место. На освящении храма, состоявшемся в 515 году до Р.Х. в жертву Яхве было принесено сто волов, двести овнов, четыреста агнцев и двенадцать козлов.
Геродот, кстати, утверждал, что у персов не было принято воздвигать храмы и алтари, так как они почитали солнце, луну, огонь и воду, которые не нуждаются в своем «доме». Но это не так: они имели и своих богов, и свои святилища, среди которых особенно почиталась гробница царя Кира.
Второй Иерусалимский храм был разграблен и поруган во время нашествия царя сирийского Антиоха Епифана. После изгнания сирийцев храм снова восстановили.
После этого описываемое здание захватывали и разграбляли сначала Помпей, а потом Ирод Великий, но во время этих нашествий ущерб был не слишком значителен. Правда, Антиох Епифан установил в храме алтари Зевса и под страхом смерти принуждал евреев поклоняться им и принимать эллинскую религию. После того как старец Елеазар отказался есть свинину, добровольно приняв мученическую смерть, евреи подняли восстание и, движимые своим вождем Иудой Маккавеем, выбросили чуждые им идолы и вновь освятили храм, после чего стали отмечать праздник обновления «Ханукка».
Вскоре, от многочисленных переделок и поруганий, храм стал разрушаться, и царь Ирод Великий перестроил его, назвав Третьим Иерусалимским храмом. Израильтяне, ненавидевшие Ирода, остались довольны результатами перестройки, хотя и были возмущены тем, что царь поместил золотого орла над вратами притвора, чтобы польстить римским завоевателям. Храм стал еще более величественным, многочисленные террасы поражали современников красотой, а убранство - богатством. Именно в Третьем храме произносил свои проповеди Иисус Христос,  как раз отсюда он изгонял торговцев, и, в частности,  в нем долгожданный мессия предсказал его (храма) гибель. В 70 г. По Р.Х. храм действительно был разрушен при взятии Иерусалима римлянами вопреки запрещающему приказу их императора Тита. Остатки его сожгли дотла.
Позже на месте Третьего храма мусульмане возвели мечеть Омара. Чудом сохранившийся остаток восточной стены стал местом паломничества евреев и получил официальное название «Стена Плача».
Похожие истории происходили и в нашем государстве, но, в силу того, что у нас, в России все еще находится «в процессе», а история иерусалимского храма отдалена от нас на тысячелетия, мы считаем более правильным взглянуть на проблему сквозь призму времен. Может быть, в таком случае мы сможем сделать правильные для себя выводы.

А потому не случайно мы постараемся фотографически осмыслить храм, который разрушали и вновь воссоздавали в нашем «третьем Риме». Естественно, я подразумеваю храм Христа Спасителя.

«Храм» как архетип имеет немало ипостасей. Общее в архитектонике культовых сооружений – устремленность вверх. Замечу, иные арх-объекты все же устремляются в разные стороны, бывает, что и вниз…
О смысле православного (да и любого) храма блистательно написал Александр Мень в своей книге «Православного богослужение: таинство, слово и образ»:
«…Храм в городе – это пророк, говорящий о вечности? Чей зов раздается среди шума современной цивилизации…
Первые христианские храмы строились по принципу римских общественных зданий – базилик. Все здание должно было символизировать корабль Града Божия, плывущий по волнам истории. Наружному декору базилики уделялось мало внимания, зато внутри ее украшали мрамором и мозаикой. Эту же черту сохранило и византийское искусство. Но в Византии идея «корабля», «дома собрания» дополнилась идеей Космоса, которая присутствовала еще в убранстве ветхозаветного Храма…
Храм стал символом одухотворенного мира, прообразом грядущего обОжения вселенной. Древнерусский храм был развитием византийского с его центрическим купольным построением, которое имело в своем плане священные фигуры круга, прямоугольника и креста…
Пережив вместе с Западом кризис барокко и ампира, русские церковные архитекторы обратились к Средним векам в поисках вдохновения. Стали сооружаться многочисленные храмы в неовизантийском и неорусском стиле…»

Теперь обращаемся к конкретному храму. Данный объект я выбрал по трем причинам: его судьба схожа с судьбою Иерусалимского Храма; он самый, пожалуй, снимаемый объект на территории Москвы;  храм в двух своих обликах пребывал в разных средах: среде старорусского города XIX века и среде мегаполиса века XXI.
В настоящий момент я говорю только о съемке внешнего вида объекта: фотографирование интерьеров – тема отдельная.
О  снимаемом объекте надо хотя бы что-то знать. В энциклопедии черпаем следующую информацию:
Храм Христа Спасителя строился с 1839 по 1883 гг. Замысел возведения в Москве грандиозного храма в честь победы над французами и изгнания их из России возник уже в 1812 году, а 12 октября 1813 года была совершена торжественная закладка фундамента храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. Величественное здание первоначально планировалось строить по проекту архитектора А.Л.Витберга, победившему в конкурсе. Планировалось нижней частью храма сделать всю Воробьеву гору, в ней поместить усыпальницу всех погибших в войне с Наполеоном. Этому масштабному проекту было не суждено осуществиться – вначале Витберг попал в немилость при дворе Николая I, а потом, в 1827г., грунты Воробьевой горы начали оседать, и строительство пришлось вовсе прекратить. В 1832г. был принят новый проект храма Христа Спасителя. Автором его явился архитектор К.А.Тон. Новое место для храма выбирал лично император Николай I. Этим местом стала территория древнего Алексеевского монастыря, который было решено перенести в Красное село (нынешний Ново-Алексеевский монастырь). Бытует предание о словах, произнесенных настоятельницей монастыря после получения этого известия в 1836 году: «Быть сему месту пусту!». Правда это или нет – неизвестно… Основой стиля храма был выбран византийский. Фасады храма со всех четырех сторон были одинаковы по форме и украшены барельефами, изображающими картины Священного Писания. Строился храм Христа Спасителя почти 50 лет. Примерно еще столько же он простоял действующим… Уже в 1922г. впервые зашла речь о создании Дворца Советов («Дома СССР»). После этого проект на восемь лет заглох, и вспомнили о нем только в 1931г. Место было выбрано не случайно: высокий, величественный храм был виден отовсюду и был символом недавнего прошлого. Замена храма Христа Спасителя Дворцом Советов была бы событием, знаменующим переход к новой жизни. На месте разрушенного храма началось возведение Дворца Советов по проекту Иофана. Шло оно медленно, а в 1941г. и вовсе прекратилось, и на пустыре остались торчать сваи, постепенно растащенные для более насущных нужд города. После окончания Великой Отечественной войны к постройке Дворца Советов на этом месте никто не возвращался. Вместо него здесь построили огромный бассейн «Москва». В 1989г. было принято решение о восстановлении храма Христа Спасителя в точном соответствии с тем, каким он был, и в 1990г. с востока от бассейна был установлен закладной камень. В 1994г. началась разборка бассейна «Москва», и уже через три месяца, 7 января 1995г. был заложен первый камень в фундамент возрождаемого храма. Строительство шло намного быстрее, чем в XIX веке. Уже в декабре 2000г. все работы по внешней и внутренней отделке были полностью завершены.
А вот Иисакия в Петербурге, своеобразного двойника храма Христа Спасителя, пожалели, это сооружение не ждала столь драматичная судьба. Должен заметить: К. Тоном было создано несколько проектов храмов в псевдовизантийском стиле. Их строили по всей стране, как сейчас в Москве возводят т.н. «модульные» храмы. Сотни «псевдовизантийских» громадин! Вот одна из них, в станице Нижнекундрюченская, что на Дону:

 

Посмотрите фото храма Христа Спасители времени строительства:

 

Хочу обратить ваше внимание: храм в XIX веке являлся ВТОРОЙ (после Кремлевского комплекса) архитектурной доминантой города. Для тогдашней Москвы – сооружение титаническое.
А вот 20-е годы; храм уже стоит неухоженный, практически мертвый:



Момент взрыва храма:



Молодежь приветствует борьбу с «мракобесием»:



Планировалось воздвигнуть вот это:



По сути, должен был появиться храм коммунизма, с идолом наверху. Любопытная идея. Чуть позже, когда мы приступим к практике, мы увидим, что идея «идолизации» все же была реализована.
Ну, что ж… храма тоталитаризма не получилось, возник храм спорта:



Лично мое детство связано именно с бассейном «Москва». Школьные уроки физкультуры у нас зимой проходили именно здесь. Да, была тогда в ходу песенка: «Был я несмышлен и мал, слышал от родителя, как родитель мой ломал храм Христа Спасителя…» Однако, о кощунстве тогда не думалось. Хороший был бассейн. Пусть в позднее время его сравнили с образом ада, где в чане варятся грешники… ныне такого бассейна в столице нет. Всякие аквапарки – тоже неплохо. Но что-то в них есть «не наше», чуждое русскому духу.
Итак, взгляните на эту стандартную «открытку»:

384

Пожалуй, с данного ракурса (Большой Москворецкий мост) храм продолжается смотреться архитектурной доминантой. Он подсвечивается в темное время суток – это важно для ночной съемки и значительно облегчает задачу фотографа.
Старая поговорка: молодцу все к лицу. Соответствует ли она истине в нашем варианте? При каждом ли ракурсе, во всякой ли среде храм Христа Спасителя хорош? По идее это – задача архитектора. Если у архитектурного строения есть «неудачный» ракурс – это ошибка создателя. Например, у людей почти всегда есть неудачные ракурсы. Вспомните, например, портреты Владимира Путина в «фас»… меня, к примеру, это ужасает. Еще смею напомнить, что менеджеры «звезд» частенько запрещают снимать своих «подопечных» с определенных ракурсов. Да-а-а… люди – не слишком совершенные творения. Даже, кстати, молодцы, которым по идее должно быть все к лицу.
Если судить совсем уж строго, архитектура храма Христа Спасителя холодна. Практически, и глазу-то зацепиться не за что. Архитектоника «круг-квадрат-крест» выдумана вовсе не К.Тоном. Осмелюсь сказать: храм до гениальности прост. В моих лично представлениях, данное сооружение – более образ, нежели арх-объект. Проиллюстрирую свою мысль фото:

390

Вообще, изображение храма Христа Спасителя можно встретить порой в самых неожиданных местах. Чаще всего – на пасхальных яйцах (иногда даже на матрешках). По сути храм Христа Спасителя – даже бренд. Посмотрите на этот «стандартный» ракурс:



Или на этот красивый и снова «стандартный» ракурс:

391

А теперь переведите взгляд на этот кадр:



В архитектонике я лично большой разницы с Тадж-Махалом не вижу. Две самые существенные разницы: 1. Тадж-Махал – продукт исламской культуры; 2. Тадж-Махал – аутентичное строение. А храм Христа Спасителя, напомню, - современный муляж, который даже не входит в каталог ЮНЕСКО в качестве памятника архитектуры.
В самой первой части данной работы мы уже «изгалялись» над объектом «храм» сквозь призму стакана, представляя его «игрушкой». Если говорить строго, для фотографии всякий объект – игрушка, с которой можно экспериментировать.
Вот тот же примерно ракурс, как и на «открытке» №384, только другое время года и в иное время дня:

385

Помню, замечательный фотограф Володя Жаров рассказывал мне о таком случае. Он работал в одном немецком журнале и ему дали задание снять гостиницу «Украина». Три дня он ходил вокруг да около, применил весь свой фотографический арсенал, который у Володи весьма богат. Но в журнале пошел снимок совсем другого автора. Тот снял гостиницу в лучах заката. Она казалась кроваво-красной. Видимо, так немцы видели архитектуру тоталитаризма… Замечу: поставленный в журнал снимок не являлся лучшим. Он удовлетворил вкус редактора – не более того. В том-то и ловушка профессиональной (даже творческой) фотографии – она всегда призвана удовлетворять чьи-то вкусы.
Оно конечно, можно следовать старой песне Макаревича: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир – пусть лучше мир прогнется под нас!» Но в жизни такого момента ты вряд ли дождешься. Один из миллиона дорастает до уровня, когда автор сам диктует вкусы обществу. Все остальные девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять человек вынуждены подделываться под МАТРИЦУ. Это ужасный факт. Но это правда.
Вот, сняли мы храм (да, весь город, в сущности) в закатном солнце. И кому это надо? Ответ: только тебе. Ну, и тусовке какого-нибудь популярного интернет ресурса, на котором вся критика сводится только к двум замечаниям: «баланс белого хромает» и «горизонт завален». Но я сейчас в сущности спекулирую. На самом деле, если у тебя нет заказа снять именно храм Христа Спасителя – может, сосредоточиться на чем-то ином?
Вот теперь поразмышляем, причем, с фотокамерой в руках. Вот жанровый снимок:

386

Что здесь храм? Скорее всего, элемент композиции. Еще – знак. Одинокий мужчина, две женщины. Кстати, закатное солнце. Патриарший мост – он тоже «читается» как знак. Если мысленно храм убрать – композиция «развалится». Получается, храм – всего лишь «элемент». Основной? Да нет…
Еще один «композиционный» снимок:

387

Помните, я говорил об идолах, точнее, об идоле, который хотел возникнуть на месте разрушенного Первого храма Христа Спасителя? Вот, получите идола… За счет ракурса, точки съемки я показал как уродливое властвует над прекрасным. Прекрасным? Все познается в сравнении: храм Христа Спасителя действительно необыкновенно прекрасен!
Немножко иной ракурс:

388

Ну, чем не иллюстрация простой истины, что простота не только хуже воровства, но еще и признак гениальности? Творение Церетели потому и ужасно, что слишком «наворочено».
Тот же сюжет, но при ночном освещении:

386а

Здесь отмечу одну досаду, мешающую фотографам всегда: как мешают в городе провода! Конечно, «фотошоп» легко все исправит. Но ведь мы, кажется, не о ретуши говорим, а о выразительности в творческой фотографии…
Вот снимок снова чисто «композиционный»

389

Здесь мы видим взаимодействие в кадре двух объектов: девочки с шарами и храмом. На самом деле, объектов больше, и они мешают: речной трамвайчик, российский флаг и фигурка женщины, «высовывающаяся» из-за девочки (снимок непостановочный – а потому все предусмотреть и грамотно «выстроить» весьма затруднительно). Незыблемость храма и подвижная фигура ребенка – вот визуальная основа «сообщения», которое содержит кадр. По идее, храм может быть любым. Факт, что именно вокруг рама Христа Спасителя достаточно много пространства, чтобы искать необычные сюжеты.
«Необычные сюжеты»? Тогда при чем здесь вообще храм? Здесь-то мы как раз приближаемся к истине. Простите за банальность: художник (в том числе и творчески мыслящий фотограф) рассказывает не о конкретном явлении событии, или реальном объекте. Он самовыражается, раскрывает СВОЙ внутренний мир. В том числе, и посредством изображения объектов (людей). Мы ведь на самом деле хотим в лучших своих произведениях передать некие сокровенные свои знания о жизни, о бытии, о мироздании. Раскрыть свои чувства, ощущения, чаяния, переживания.
Да, это на более сухом языке называется: «передача информации». Информация бывает и духовного свойства. Журналистика так же передает информацию. Но, так сказать, напрямую, минуя «художественное осмысление». И не случайно в творческой фотографии возникло понятие «документальная фотография». Это в сущности разновидность фотографии художественной – только без насилия над фиксируемой реальностью. Потому-то «фотодокументалисты» и являются апологетами пленки, «аналоговой фотографии» - что пленку весьма непросто подделать, применить «фотошоп». Это, на мой взгляд, ошибка, ибо современные технологии позволяют фальсифицировать в том числе и фотонегатив. Корень проблемы лежит в иной плоскости: современный медиамир виртуален по сути. Правда в том, что современный храм Христа Спасителя – высокотехнологичное архитектурное сооружение, имеющее не так много общего с оригиналом, как это думается навскидку. По внешности – это муляж. По внутренности – строение, построенное и функционирующее в духе технологий конца XX века. В частности, обеспечен отдельный, безопасный доступ первых лиц государства – так, чтобы не было контакта с «плебсом». Некоторые считают, что храм именно для того и был возрожден, чтобы власть была одновременно на виду (у телезрителя) и защищена от вероятных конфликтов с рядовыми прихожанами. Напомню: до воссоздания храма президент и окружение вынуждены были стоять «со свечками как со стаканами» (так однажды выразился покойный генерал Лебедь) в пределе Елоховского собора. Этим и объясняется странность восприятия храма. «Медиа-храм»? Вообще говоря, смотрится он почти что видением. Ну, и не лишен он своеобразного флера «православного гламура».
Вот стандартный штамп:

392

Объект и его отражение… Человеческая фигурка… Вот, на что хочу обратить ваше внимание: отражение выглядит интереснее, нежели неискаженное изображение. Почему? А потому что в отражении «разваливается» гламур. Храм в отражении выглядит менее «прилизанным».
Он становится ОБРАЗОМ!
Еще один ракурс:

393

Казалось бы в контрасте с рекламой духов «Дольче и Габбана» храм должен выигрывать. Но ведь не выигрывает! Да, абстрактный «образ храма» работает. Однако, если бы на месте храма Христа Спасителя было бы иное духовное сооружение, более древнее, настроение, вероятно было бы иным. А тут еще «гламурный» бизнесмен в кадре… Сейчас я просто размышляю вслух. Вероятно, я неправ, и вы при взгляде на данное фотоизображение думаете об ином. Или ни о чем не думаете. В смысле, ни о чем хорошем.
Еще один ракурс:

394

Храм я как бы отдалил – да еще дождался, когда его немного заслонит троллейбус. То, есть, я от конкретного ушел к абстрактному. Как раз конкретна здесь девица в неглиже на рекламе. Сам храм стал более таинственным, отср